ИКОНИЧЕСКИЙ ЗНАК (знак-икона). Ч.Пирс, признанный основателем семиотики, различает три главных типа знаков на основе отношений с референтами: иконические знаки, характеризующиеся фактическим сходством со свойствами денотата; индексы, отмечающие смежность или физическую связь с референтным объектом; символы, оперирующие установленной и усвоенной смежностью, где связь с денотатом осуществляется на основе произвольного правила, которое интерпретатор знака должен знать, чтобы уметь его декодировать (наиболее типичный пример — большинство лингвистических знаков).
Внутри иконических знаков Ч.Пирс различает «образы» (в которых означающее представляет «простые качества» означаемого), «диаграммы» (в которых сходство между означающим и означаемым касается пропорциональных отношений) и «метафоры». Ученый, однако, признает, что отличие одного класса знаков от другого относительно и обусловлено преобладанием одного фактора над другими. Например, можно встретить иконические знаки, в которых фактическое сходство между означающим и означаемым усилено условными правилами и т.п.
По мнению Пирса, наиболее совершенны такие знаки, в которых иконический, индексальный и символический аспекты слиты между собой в наиболее эквивалентных пропорциях (в противовес тезису Соссюра, для которого полностью произвольные знаки лучше других воплощают идеал семиологического процесса) [Peirce,1931].
Пирсовская теория была подхвачена Ч.Моррисом [Morris, 1938], который установил возможность существования иконических знаков в естественных языках, хотя и в маргинальном секторе, где структура означающего информирует о свойствах денотата. В данном случае, речь идет о звукоподражании. Тем не менее, согласно Ч.Моррису, фонетические характеристики речевых означающих в состоянии воспроизводить явления, находящиеся во всех сферах чувственного восприятия, например, с помощью синестезии: в немецких словах fliessen «течь, протекать», flitzen «мчаться», flimmem «светиться» группа FL- передает зрительные впечатления, т.е. текущее или прерывистое движение.
Понятие иконического знака было позже критически пересмотрено в работе У. Эко «Трактат об общей семиотике» [Есо, 1975], который выделил и особые черты в способах его создания и, в частности, в отношении между «типом» и «оккурентностью» (т.е. между конкретным единичным знаковым выражением и идеальной моделью). Такое отношение может быть двух видов, т.е. устанавливаться per ratio facilis, либо per ratio difficilis (c.246).
Отношение per ratio facilis существует в том случае, когда экспрессивная модель сочетается с собственно экспрессивным типом, установленным самой системой выражения. Это, обычно, слова, дорожные знаки и т.д., где «тип» предписывает основные свойства, которые «модель» должна реализовать, чтобы вызвать адекватную реакцию. Напротив, отношение per ratio difficilis, когда экспрессивная модель непосредственно соотнесена с собственным содержанием, т.е. когда «тип» выражения совпадает с несомой семемой, или, другими словами, когда природа выражения мотивирована природой содержания (например, жестовые указания).
Сходную точку зрения находим у Ц.Тодорова [Todorov, 1972, с.277]; иконические знаки имеют бинарную структуру, тогда как произвольные — тернарную. У последних означающее находится в отношениях «сигнификации» с означаемым и оба — а отношениях «денотации» с референтом; в иконических знаках, напротив, сигнификация и денотация так сказать совпадают, а референт почти восстанавливается в знаковой структуре.
Точка отсчета составлена созвездиями стимулов, которые:
1. Организуются в воспринимаемое. Под действием известных явлений перцептивного отбора не все свойства ситуации-стимула переходят а конфигурацию перцептивной модели.
2. Дальнейшие абстрагирующие процессы трансформируют продукт восприятия в семантическое представление. В этом случае так же не все элементы перцептивной модели переходят в семантическую модель, а только некоторые составляют «семантические маркеры» объекта.
3. На этом этапе объект помещается в систему содержательных оппозиций, более или менее сложную и дифференцированную (например, объект может быть представлен как что-то большое или маленькое, гладкое или шероховатое, светлое или темное). Процесс наименования может отныне идти двумя противоположными путями:
3.1 либо какое бы то ни было фонетическое целое произвольно ассоциируется с семантической моделью и через эту ассоциацию по смежности становится именем, либо
3.2 дальнейший преобразующий процесс совершает специфический отбор в экспрессивном материале таким образом, чтобы отождествить это единство, находящееся в отношении сходства с семантическими маркерами объекта, т.е. чтобы система оппозиций плана выражения соотносилась бы с системой оппозиции плана содержания.
Описанный процесс находит точки соприкосновения с гипотезами многих ученых, занимающихся проблемой языка и формирования мотивированных слов. И.Г.Гердер, например, так восстанавливает связь между «блеять» и «овцой». Среди многочисленных воспринимаемых стимулов, идущих от животного (например, белый цвет, или форма, или осязательное впечатление от шерсти, или издаваемый звук), человек ищет яркий признак, который характеризовал бы животное в наиболее типичной форме, имея способность помечать его и вызывать в памяти. «Блеяние» представляет собой наиболее характерную перцептивную и семантическую помету, следовательно, и будет использовано для создания наименования [Herder, 1772].
Более адекватно представляется этот процесс у Дж.Б.Вико, где неаполитанский философ пытается объяснить происхождение божественных имен (Йоус, Зевс, Ур), которые, какими бы различными ни казались, равным образом мотивированы и звукосимволичны. По мнению Вико, различие означающих отражает разные точки зрения народов на сумму фактов, вызвавших идею божества (сила природы во время грозы), предпочтение одних признаков перед другими и, как следствие, выработка разных перцептивных и семантических моделей [Vico, 1744].
Являясь звукоподражаниями, три различных наименования основываются на разных семантических моделях, т.е. на разных пониманиях божества, наводящего ужас: в одном случае (Зевс) — через свист молнии, в другом (Йоус) — через гул грома, в третьем (Ур) — через шум огня. Во всех трех случаях процессы преобразования осуществляют выбор фонетических характеристик, соответствующих семантическим моделям.
СИНТАКСИЧЕСКИЙ ИКОНИЗМ
Помимо двух широко распространенных типов иконизма — «образа» и «метафоры»- лингвисты обращают внимание на третью разновидность пирсовской триады: «диаграмма». Обозначая пропорциональные отношения, этот тип знака проявляется на синтагматической оси языка — от комбинации звуков до последовательности слов в высказывании — и отражает в ряде означающих порядковые или количественные отношения в ряде означаемых.
Так, последовательность глаголов в знаменитой фразе Цезаря «Veni, vidi, vici», замечает Р.Яксбсон [Jakobson, 1965, с.27], указывает на порядок его действий, или «временной порядок процесса высказывания стремится отразить порядок описываемого процесса». Здесь же ученый говорит о специфичной форме выражения степеней сравнения во многих индоевропейских языках, которая характеризуется прогрессивным увеличением числа фонем. Таким образом, означающие (altus, altior, altissimus; high, higher, highest) как будто отражают последовательность степеней у означаемых. Аналогичное численное увеличение наблюдается в переходе от форм единственного числа к формам множественного числа (фр. je finis, nous finissons, ils finissent; ит. io so, noi sappiamo, etc.). До Якобсона этот факт был замечен еще Ш. де Броссом [Brosses, с.47]. Ж. Поль [Pohl, 1968] называл эти случаи «относительными иконизмами» (icones de relation), Малкил же [Malkiel, 1977] предлагает назвать это явление «морфосимволизмом».
Наиболее широко обсуждаемой в этой связи является процедура редупликации. По мнению Э.Сэпира [Sapir, 1921], Э.Кассирера [Cassirer, 1923] и Дж.Хаймана [Haiman, 1980] редупликация обычно употребляется для воспроизведения на экспрессивном уровне характеристик обозначаемого объекта, например, множественность, повторение, увеличение размера или интенсивности и т.д. Повторение звука или слога внутри слова воспроизводит иконически идею повторяющегося движения или действия. Значения этого типа выявлены М.Граммоном в словах: palper, tinter, murmurer, monotone, tetonner, repeter и т.д. Р.Якобсон и Л.Р.Во [Jakobson, Waugh, 1979, с.195] приводят повторение с целью воспроизведения множественности в сомалийском глаголе feu-feu «глодать со всех сторон» от feu «глодать». Д.Э.Вули [Wooley, 1976] иллюстрирует иконическое значение редупликации в языке Тай, с помощью которой образуется множественное число (deg — «ребенок», deg-deg — «дети»), интенсивность качества (dii — «хороший», dii-dii — «прекрасный») или длительности (boj — «часто», boj-boj — «постоянно»). Редупликация типична не только для примитивных народов, она существует и в более развитых языках, например, при сокращении множественного числа: ММ — messieurs; pp — pages, cc — страницы.
Интересна интерпретация Малкила [Malkiel. 1977, с.519] процедуры редупликации при образовании форм прошедшего времени у некоторых латинских глаголов: cado/cecidi, curro/cucurri dico/didici, pello/pepuli (ср. ит. do/dedi, sto/stetti). Его гипотеза заключается в том, что редупликация отражает здесь специфическое примитивное представление о временном процессе, в котором настоящее — это маленький отрезок времени, а прошлое — ретроспективная сумма таких отрезков.
Сходным с редупликацией приемом комбинационного выражения символических значений можно считать апофонию: повторение частично тождественных звуков (или комплексов), в которых варьируется либо только гласный элемент (zigzag), либо согласный (англ. hub-bub — «суматоха»). Эта форма обычно иконически передает понятия беспорядочности, смешения, груды, противоположных сил и направлений [Ibid., с.524].
Наконец, структура слова может осознаваться иконичной, благодаря собственным пространственным и графическим качествам. Так, Ж.Марузо [Marouzeu, 1950, с.89] приводит пример с наречием compendieusement — «коротко», которому часто приписывают противоположное значение abondamment — «обильно», что происходит из-за впечатления, вызываемого длиной слова.
ЗВУКОСИМВОЛИЧЕСКИЙ ИКОНИЗМ
Если синтаксический иконизм зиждется на количественных аспектах означающего или на «топографическом» расположении его частей, то звукосимзолический основывается на качественных элементах, т.е. на специфических акустических и артикуляторных характеристиках субстанции.
В свете своей семиотической концепции У.Эко предлагает классификацию различных звукосимволических явлений по «способу образования» [Есо, 1975]. Первичное звукоподражание (настоящее подражание данным звукам) входит в систему «фиктивных образцов» (campioni fittizi), т.е. в систему знаков, отражающих естественные данные. Вторичное звукоподражание, в котором слово более подвержено условностям языка, входит в систему «стилизаторов» (stifizzazioni). Оно может рассматриваться как «вырождающаяся» первичная ономатопея, т.е. как внешне «иконичные» выражения, являющиеся фактически результатом условности, которая обеспечивает их узнаваемость благодаря связи с нечетко предписанным экспрессивным типом, что позволяет создавать различные варианты (с.301).
Более сложные случаи звукосимволизма могут быть склассифицированы на основании различных интерпретирующих теорий (см. Платон, Ш. де Бросс, А.К.Жеблен, Ш.Нодье и др.). В основном гипотезы базируются на синестезии, вызываемой акустическим качеством, или «ротовой мимикой», т.е. на артикуляционных характеристиках фонетического жеста. Случаи синестезии (напр., «звук-цвет») получают у Эко определение «программированные стимулы». Что касается способа фонического жеста, то нужно различать две ситуации. В одних случаях символизм касается пространственных координат артикуляции, как, например, оппозиция передних и задних звуков и приписываемое им указательное значение «снаружи» и «внутри» (или «верх» — «низ»). В других случаях звукосимволическую экспрессивность можно приписывать тому факту, что детерминированные звуки внутренне и субстанционально связаны с психомоторным выражением определенных эмоций, как, напр., смычные — при негодовании, лабиальные и фрикативные — при отвращении и презрении.
Это краткое обобщение семиотического изучения знаков в их функции и происхождении ставит проблему произвольности/мотивированности в новом свете, приписывая речевому означающему большую вероятность иконического значения.
А.Б. Михалёв
Теория фоносемантического поля.
Пятигорск: Изд-во ПГЛУ. 1995. С. 47-51.
