ЗВУКОСИМВОЛИ́ЗМ (звуковой символизм, фонетический символизм, символика звука) — закономерная, не произволь­ная, фонетически мотиви­ро­ван­ная связь между фонемами слова и полагаемым в основу номинации незвуковым (неакустическим) признаком денотата (мотивом). Звуко­сим­во­ли­че­ские слова (идеофоны, образные слова) особенно часто обозначают различные виды движения, световые явления, форму, величину, удалённость объектов, свойства их поверх­но­сти, походку, мимику, физиологическое и эмоциональное состояние человека и животных, например англ. totter ‘идти неверной походкой; трястись, шататься’, кхмер. тотре:т-тотроут ‘ходить пошаты­ва­ясь’, лат. bulla ‘водяной пузырь’, индонез. bulat ‘круглый’.

Разработаны методика опознания звуко­сим­во­ли­че­ских слов, критерии их выделения (вариативность, редупликация, экспрессивная геминация, типо­ло­ги­че­ское сходство звуко­сим­во­ли­че­ских слов по языкам мира и др.). Звуко­сим­во­ли­че­ски­ми являются не только те слова, которые ощущаются таковыми современными носителями языка, но и те, в которых эта связь в ходе развития языка оказалась ослабленной (и даже на первый взгляд утра­чен­ной), но в которых с помощью метода фоносемантического анализа данная связь выявля­ет­ся (это верно и для слов звуко­под­ра­жа­тель­ных).

Некоторые учёные определяют звуко­сим­во­лизм как такую связь между означаемым и означающим, которая носит не произволь­ный, мотивированный характер. Однако это опреде­ле­ние не позволяет отличить фонетически мотиви­ро­ван­ные слова, в которых действует звуко­сим­во­лизм, ни от слов, вторично (морфологически, семантически) мотивированных, ни от первично (фонетически) мотиви­ро­ван­ных слов, в которых действует звукоподражание. Звуко­сим­во­ли­че­ские основы в языках мира обладают чрезвычайно высокой продуктивностью. Выделяясь семантически и структурно, многие звуко­сим­во­ли­че­ские и звуко­под­ра­жа­тель­ные слова образуют особые разряды в составе глагола и других частей речи.

Звукосимволическая подсистема языка входит (наряду со звукоподражательной подсисте­мой) в звукоизобразительную систему языка. Звукосимволизм в современных языках носит статисти­че­ский характер. Различают звуко­сим­во­лизм субъектив­ный (связь между звуком и значением в психике человека) и объектив­ный (связь между звуком и значением в словах языка). Важней­шие компо­нен­ты психофизиологические основы звуко­сим­во­лиз­ма — синестезия и кинемика. Синестезия — феномен восприятия, состоящий в том, что впечатление, соответ­ству­ю­щее данно­му раздражителю и специфическое для данного органа чувств, сопро­вож­да­ет­ся другим, дополни­тель­ным ощущением или образом, часто характерным для другой модальности. Кинемика — совокупность непроиз­воль­ных движений мышц, сопровожда­ю­щих ощущения и эмоции.

Вопрос о связи между звуком и значением ставился многими учёными в различные периоды развития науки (Платон, Ж. Ж. Руссо, М. В. Ломоносов и другие). В 18—19 вв. изучение звуко­сим­во­лиз­ма шло преимущественно в плане звуко­подра­жа­тель­ной и междометной теорий происхож­де­ния языка (Г. В. Лейбниц, В. Гумбольдт и другие). В отечественном языкознании работы по звуко­сим­во­лиз­му длительное время рассматривались как «лежащие вне науки»; с 50—60‑х гг. 20 в. наметилась тенденция к глубокому изучению этого явления. Звукосимволизм и звукоподражание исследуются в связи с проблемами мотивированности языкового знака, теории детской речи, стилистики и поэтики, лингвистической типологии, экспери­мен­таль­ной психологии, психо­лингви­сти­ки. В 70—80‑х гг. звуко­сим­во­лизм стал рассматриваться также в рамках фоносемантики (изучающей звуко­изобра­зи­тель­ную систему языка с простран­ствен­ных и временны́х позиций).

Вестерман Д., Звук, тон и значение в западноафриканских суданских языках, пер. с нем., в кн.: Африканское языкознание, М., 1963;

Журковский Б. В., Идеофоны: сопоставительный анализ, М., 1968;

Левицкий В. В., Семантика и фонетика, Черновцы, 1973;

Шахнарович А. М., Проблемы мотивированности языкового знака в онтогенезе речи, в кн.: Общая и прикладная психолингвистика, М., 1973;

Газов-Гинзберг А. М., Символизм прасемитской флексии, М., 1974;

Горелов И. Н., Проблема функционального базиса речи в онтогенезе, Челябинск, 1974;

Журавлёв А. П., Фонетическое значение, Л., 1974;

Воронин С. В., Основы фоносемантики, Л., 1982;

Sapir E., A study in phonetic symbolism, «Journal of Experimental Psychology», 1929, v. 12, № 3;

Brown R., Words and things, Glencoe, [1958];

Werner H., Kaplan B., Symbol formation, № 4, 1963;

Marchand H., The categories and types of present-day English word-formation, 2 ed., Münch., [1969];

Peterfalvi J.-M., Recherches expérimentales sur le symbolisme phonétique, P., 1970;

Jakobson R., Waugh L., The sound shape of languages, Bloomington, 1979;

Dogana F., Suono e senso, Mil., 1983;

см. также литературу при статье Звукоподражание.

С.В. Воронин

Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990

 

ЗВУКОСИМВОЛИЗМ. Широкий круг явлений, связанных с семантизацией отдельных звуков и звукосочетаний. Сюда относятся звукоподражания и их дериваты (мяу, буль-буль, жужжать, хлебать, чечётка, гагара), вторичное осмысление слов, не являющихся ономатопеями, как звукоподражательных (хлябь, барбос), слова, построенные на выразительных фонетических последовательностях, прямо, однако, не воспроизводящих внеязыко-вых звучаний (кукиш, абракадабра, зигзаг, слякоть), явления синэстезии — ассоциирование звуков с свето-цветовыми, осязательными и другими ощущениями ([а] — светлый, [у] — темный, [д] — твердый, [ш] — мягкий и ворсистый, [л'] — влажный), связь отдельных звуков с некоторыми отвлеченными идеями (во множестве языков слова, передающие, например, идею «малости», содержат звук [і]) и проч. Звукосимволическая лексика нередко находит подобия в родственных и неродственных языках, но не отвечает закономерным межъязыковым фонетическим соответствиям, не может быть использована в строгих компаративистских штудиях и часто, в сущности, не нуждается в глубокой этимологизации, хотя, конечно, для многих из таких явлений может быть усмотрена значительная древность, вплоть до истоков человеческого языка вообще. См. идеофон.

Краткий понятийно-терминологический справочник по этимологии и исторической лексикологии. — Российская академия наук, Институт русского языка им. В. В. Виноградова РАН, Этимология и история слов русского языка . Ж. Ж. Варбот, А. Ф. Журавлев . 1998.

 

ЗВУКОСИМВОЛИЗМ. Сравним основные определения ЗС, отметив разницу в содержании и объеме понятия:

1) ЗС (звуковая символика, символизм фонетический) – предполагаемое наличие у некоторых звуков речи способности непосредственно соответствовать тем или другим представлениям. [i] как вызывающее представление малого размера, диминутивности: ит.-ico, -ito, исп. niño, фр. petit; ch в таких эмоционально окрашенных словах, как исп. Concha, Pancho, chico» [Ахманова 1969: 404].

2) ЗС - «закономерная, не произвольная, фонетически мотивированная связь между фонемами слова и полагаемым в основу номинации незвуковым (неакустическим) признаком денотата (мотивом)» [С.В. Воронин. ЛЭС 1990: 1661].

3) Sound symbolism or phonosemantics is a branch of linguistics and refers to the idea that vocal sounds have meaning. In particular, sound symbolism is the idea that phonemes (written between slashes like this: /b/) carry meaning in and of themselves. ЗС или фоносемантика – отрасль лингвистики, опирающаяся на идею, что звуки речи выражают значение. Обычно связывается с понятием фонемы, содержащем в себе значение – статья в основном базируется на книге Magnus, M. Gods of the Word : Archetypes in the Consonants. (Truman State University Press, July 1999). [Wikipedia Свободная Интернет-энциклопедия www.en.wikipedia.org/wiki/Sound_symbolism].

Дефиниция 1966 года, зафиксированная в Словаре лингвистических терминов О. С. Ахмановой, дает нам исходное представление о состоянии теории ЗС. Уже невозможно не говорить о явлении, активно изучаемом в мировой лингвистике, но собственных убедительных фактов ЗС, достаточных для включения в словарную статью, еще нет, хотя намечено различение собственно семантического и эмоционального компонентов.

Принимая во внимание, что многие лингвисты до появления генеративной грамматики признавали только факт существования определенного вида звукосимволизма, можно говорить, что во второй половине ХХ века ситуация изменилась.

Примечательно, что сложности в продвижении знания в данной области испытывали не только отечественные филологи, но и американские: Маргарет Магнус в своей диссертации «Что внутри слова? Исследования по фоносемантике», признается, что авторы некоторых работ по ФС скрывали даже их неофициальное распространение из опасения, что это может повредить их профессиональной деятельности. Когда Маргарет в 1998 (!) году создавала Linguistic Iconism Association, многие из ее членов пожелали держать свое членство в ассоциации в тайне. Искусственная автономность исследований привела к тому, что работы Журавлева и Воронина, продолжавшие начатые на западе исследования и развивавшие в России ФС как науку, были долгое времени почти неизвестными на западе. К счастью, в последнее время ситуация стала существенно меняться.

Убедительные доказательства, полученные российской лингвистикой, позволили ввести в новое издание Лингвистического энциклопедического словаря сведения по традиционным и новаторским областям знания, в том числе и по фоносемантике. Ей посвящены три словарные статьи: звукоподражание, звукоподражания теория, звукосимволизм, где последовательно раскрываются основные теоретические положения ФС, даются термины новой науки и краткая история ее становления. В последующие годы практически во всех справочных материалах повторяется почти в неизменном виде именно это определение. Особо отмечается, что в основе номинации звукосимволического слова лежат признаки объектов, воспринимаемые в любой модальности человека, кроме слуховой.

Европейская и американская лингвистика определяет ЗС в самом общем виде: обратим внимание на осторожную формулировку, что звуки «выражают» значение – тем самым вопрос об источнике этого значение остается открытым. Дефиниция, представленная на Википедии, повторяется как в популярных статьях, так и в научных исследованиях. В последних определение дополняется терминологией и конкретизируется в зависимости от проведенных автором собственных изысканий в этой области.

Так, например, по М. Магнус, обобщившей результаты американских и европейских исследований ХХ века, собравшей своеобразный компендиум по данной проблеме, ЗС реализуется в двух основных вариантах:

  • отношениях, представленных фонестемами, когда существует частотные связи, или диспропорциями между семантическим классом и фонологической формой, она предлагает называть фоносемантическими ассоциациями (это специальный случай семантической ассоциации на уровне фонемы и даже звука). Этот тип естественным образом связан с продуктивной тенденцией человеческого сознания ассоциировать форму с логически связанным объектом.

Фонестемы - двухсогласные повторяющиеся сочетания фонем, подобные морфемам в том смысле, что с ними более или менее отчетливо ассоциируется некоторое содержание или значение, но отличающиеся от морфем полным отсутствием морфологизации остальной части словоформы [Воронин 1990:12], например, по Ферсу, слова на sl, sn, sm обычно обладают отрицательными коннотациями (smoke, smug, sniff, slip, slap slump и т.д.). Впервые термин фонестема был использован в работах Дж.Ферса, затем явление активно изучалось Л.Блумфилдом, Д.Болинджером, Ф.Хаусхоулдером, Х.Марчандом, Э.Харрисом, Е.Найда, и мн.др. Сейчас является общепризнанным, хотя особо отмечается значимость именно для английского языка; составлены словари и справочники (например, The Dictionary of English Phonesthemes by Benjamin K. Shisler www.geocities.com/ SoHo/Studios/ 9783/phondict.html)

  • фундаментальный, но трудно выделяемый тип, когда форма и содержание полностью совпадают, называет истинным иконизмом. Этот тип соответствий универсальный, продуктивный в каждом подобном слове, непроизвольный, неявный на высших уровнях лингвистических структур, таких как части речи, семантические классы и синтаксические структуры [Magnus 2001: 1].

М. Магнус классифицирует все факты проявления звукосимволизма в языке по мере действия закона денатурализации исходного фонетического значения, поэтому примером истинного иконизма, где смысл полностью соответствуют объекту и содержательной структуре, могут служить слова flit, float, fly (порхать, покачиваться, летать), примером фоносемантической ассоциации, где значение частично коррелирует с формой, положение, что значение слов, начинающихся с h, частотно соотносится с понятием «дом», «жилище»: hacienda, hall, hangar, haunt/s, hive, hold, hole, home, host, hostel, hotel.

Данные положения получили теоретическое и практическое обоснование в диссертации М. Магнус (2001) и ее ФС словаре (1999).

Представленная классификация соотносится с идущей от Тейлор традицией (в отечественной лингвистике принятой, например, В. В. Левицким) выделением двух уровней восприятия фонетического значения (также говорят о субъективном и объективном ЗС):

  • объективный уровень– т.е. связь между звуком и значением содержится в словах языка, обусловлена психофизиологическими законами;
  • субъективный уровень, т.е. связь между звуком и значением находится в сознании человека и обусловлена его способностями воспринимать и перерабатывать ассоциативную информацию.

Различие двух видов ЗС, по мнению В. В. Левицкого, обусловлено свойствами самого объекта, ибо оба типа упомянутой выше связи – в языке и в сознании испытуемого – не всегда идентичны. Иными словами, на доязыковом уровне ЗС детерминирован структурными и «природными факторами, на языковом – взаимодействием первых и факторов ассоциативного и «культурного» порядков [Левицкий 1998].

В современной американской лингвистике звуковой символизм (иконизм) конкретизируется в языке несколькими основными типологическими значениями (фрагменты классификации присутствует во многих работах по лингвистическому иконизму, максимально эксплицитно она представлена в обзоре Бенджамина K.Шислера [Shisler 1997]):

  • материальный ЗС, использует качественную сторону звуков для создания экспрессивного впечатления речи. Его отличительной особенностью является неделимость на самостоятельные звуки, примитивность, междометный характер (сочетания звуков, связанные с кашлем, хрюканьем, икотой, плачем и под.).
  • имитативный ЗС, изображает слышимый звук, но в виде неясной имитации (стук, tap, ку-ку, cuckoo и под.). Данный тип является реализацией ономатопеи в речи. Может использоваться как в звукоподражательном, так и в метафорическом контексте (ку-ку о звуке, издаваемом кукушкой и о психически больном).
  • синестетический ЗС, символически связывает звуковые и незвуковые факты и явления окружающего мира (понижение голоса, когда говорят о чем-то тяжелом, английское интонирование слова «sing» в зависимости от интонационной модели может означать эмоциональность или неэмоциональность, заинтересованность или отстраненность, восторженность или саркастичность и под.).
  • фонестетический ЗС активно исследуется средствами экспериментальной фонетики и связан с понятием фонестемы или «пучка созвучий» как средоточия наиболее общего значения, релевантен для английского языка.

В русском теория фонестем не нашла достаточно основательного подтверждения, в большей степени с этим типом ЗС можно связать явление паронимической аттракции, которое не выходит за пределы приема, получившего распространение в основном в поэтической речи. Существование фонестем, этих универсальных звуковых кластеров, подтверждается не только различными экспериментами, но и так называемой моторной теорией языка, согласно которой человек, воспринимая окружающий мир посредством органов чувств, трансформирует нервные импульсы в моторику, т.е. в определенные движения, в результате чего происходит акт озвучивания (а значит, и называния) какого-либо явления.

Таким образом, гипотетически некоторые зрительные (слуховые, чувствительные, осязательные) образы должны ассоциироваться с теми звуками, которые данное явление называют. Но поскольку психофизический аппарат одинаков у всех представителей человечества, можно предположить универсальность связи, по крайней мере некоторых зрительных (осязательных и т.п.) и звуковых образов.

В отечественной науке попытки выделения универсальных значений сочетаний фонем (графем, звуков, инициальных звуко- и буквосочетаний) делались постоянно, но, к сожалению, ни одна из них не была достаточно доказательна и не получила признания лингвистического сообщества.

Убедительной представляется классификация В. В. Левицкого, хотя и она требует развития на материале различных языков: «Как показывает накопленный опыт, носителями символических значений могут быть три типа фонетических единиц: звукотип (фонема), фонетический признак и единица, которую можно обозначить как звукосимволический комплекс.

ЗС комплекс представляет собой группу фонем, часто (но не обязательно) объединенных определенными фонетическими признаками, которые, будучи противопоставленными другому ЗС комплексу, образуют один из противочленов ЗС (экспрессивной) оппозиции, коррелирующей с оппозицией семантических признаков [Левицкий 1998: 27-28].

Одной из последних, с которыми нам удалось познакомиться, стала теория «ментальных смысловых значений фонетических знаков» профессора Московского психолого-социального института психолога и философа А. Е. Наговицына, представленной в учебном пособии «Особенности ритмофонетической структуры текста: Смысловое наполнение фонетических знаков», рекомендованном Российской академией образования [Наговицын 2005]. Сам исследователь определяет свои идеи как продолжение и развитие исследований А. П. Журавлева: предлагается авторский взгляд на происхождение фонетических звуков (так в тексте на с. 112!), основанный на интуитивных догадках и несистематизированных, крайне субъективно отобранных знаниях о звуках, фонемах, морфемах, отдельных частях речи (предлогах, например), буквах, пиктограммах, шрифтах и т.д. По всей видимости, автор не знаком ни с фоносемантическими идеями С. В. Воронина, ни с многочисленными работами по исследованию фонетического значения в других языках (по крайней мере, в библиографии ссылок на них нет), хотя идея фонестемы «витает» в пособии, правда, в неявном и самом общем виде. Работа, к сожалению, изобилует фактическими лингвистическими ошибками, неподтвержденными утверждениями (Например, автор приводит «семантические поля наиболее часто встречающихся в русском языке сочетаний фонетических знаков», имеющих «внутренний фонетический смысл»: БД (бдение) – «бережение дара, чего-то предметного, проявленного»…; ГБ (согбенный) – «глагол (проявление) принципа сохранения, сбережения»; ЖР (жрец, жрать, жернов) – «жизненное действие (рождение)» и под. [Наговицын 2005: 189, 193, 195]), тем не менее, данное исследование представляет некоторый интерес в качестве иллюстрации жизненности гипотезы универсальных закономерностей проявления фонетического значения в разных языках.

А. Б. Михалев в монографии «Теория фоносемантического поля» (1995), суммируя в основном данные европейских исследователей и уточняя терминологию, предлагает выделять типы ЗС в зависимости от формы фонетической выразительности:

  • эхоический ЗС, когда звук непосредственно повторяет звучащую сторону отображаемого, как в случае ономатопеи;
  • синестетический ЗС, когда звук ассоциируется с отображаемым из другой сенсорной модальности. Классическим примером этого типа являются многочисленные синестетические тропы: «сладкие звуки», «бархатистый голос», «мягкий баритон», «режущий свист» и под.;
  • физиогномический ЗС, когда звук ассоциируется с эмотивными или психофизиологическими свойствами, например «слабый голос», « колючие звуки», «женственные тона».

На наш взгляд, выделенные типологии неполны и в определенной мере условны, так как в большей степени построены на материале одного языка и недостаточно учитывают универсальные составляющие явления. Чтобы избежать этого, С. В. Воронин разработал непротиворечивую методику опознавания ЗС слов, а также критерии их выделения, что вооружило исследователей реальной возможностью создания общей типологии:

I. Семантические критерии (эмоциональность и экспрессивность, образность, конкретность, обозначение простейших элементов психофизиологического универсума человека).

II. Грамматические критерии (морфологическая гипераномальность).

III. Словообразовательные критерии (редупликация).

IV. Структурно-фонетические критерии (фонетическая гипераномальность, относительное единообразие формы, фонетическая гипервариативность).

V. Функциональные критерии (стилистическая ограниченность).

VI. Интерлингвистические критерии (типологическое сходство в разных

языках). Так, [t] в английском языке оценивается как связанный с чем-то маленьким, а в корейском с большим [Воронин 1982: 89].

Практическое использование данной методики обусловило создание непротиворечивых типологических классификаций для английского, русского, осетинского и др. языков и способствовало выработке целостного метода фоносемантического анализа, который нашел применение в большом числе работ, выполненных под руководством С. В. Воронина или инициированных им (Л. З. Лапкина, Л. Ф. Лихоманова, Т. Х. Койбаева, Е. И. Слоницкая, С. Н. Пономарева, С. В. Климова, И. Ю. Павловская и мн. др.).

Тем не менее, универсальной, всеми признанной типологии ЗС пока не создано.

Чрезвычайно актуальным и дискуссионным остается вопрос о природе ЗС. Существует несколько точек зрения на причины, его порождающие:

1) теория Р.Брауна (референтная). С этой точки зрения в основе ЗС лежит опыт, накопленный человеком в процессе практической деятельности. Человек замечает, что большие предметы издают низкие и грубые звуки, а маленькие предметы – приятные и высокие, поэтому испытуемые в ходе эксперимента связывают высокие звуки с чем-то маленьким, а низкие – с чем-то большим [Brown 1958, 1959].

2) Концепция «обратной связи» И. Тэйлор (примыкающая к ассоциативной теории). По ней ЗС носит не универсальный, а национальный, специфический характер1; причем в основе лежит приобретенный в процессе обучения языку речевой навык, закрепивший ассоциацию между определенными звуковыми и семантическими единицами. Соответственно, чем теснее генетическая связь между языками, тем в большей степени должны совпадать их ЗС свойства, и, наоборот [Taylor 1961].

3) Точка зрения С. Ньюмена, М. Бентли, Е. Вэрон, М. Майрона и др. Согласно ей в основе ЗС лежат физические (акустические и артикуляционные) свойства: «Открытый рот, выдвинутые вперед челюсти, сжатые губы, производят… значения, характеризующие произносимые звуки» [Kainz 1960].

4) В 1969г. на семинаре по проблемам мотивированности языкового знака И. Н. Горелов выдвинул тезис об обусловленности ЗС психофизиологическим механизмом синестезии (Сз). Эта идея стала плодотворной для большинства последующих исследований, хотя отмечается вероятность, что «оба фактора – Сз и языковая привычка взаимодействуют (в большей или меньшей степени) в процессе решения испытуемыми поставленной перед ними задачи» [Левицкий 1998: 59].

Л.П. Прокофьева

Литература

См. Прокофьева Л.П. Звуко-цветовая ассоциативность в языковом сознании и художественном тексте: универсальный, национальный, индивидуальный аспекты: докт.дисс. Саратов 2009.